Колючая звезда [= Сестры Бьюмонт ] - Лиз Филдинг

Какой-то момент он колебался.

– Существует много причин, по которым я приехал сегодня в город. Во-первых, я хотел извиниться за то, что накричал на вас утром. Водите вы, конечно, по-идиотски, но это не извиняет моей грубости.

– Если это лучшее, что вы можете сказать в качестве извинения, советую вам этим и ограничиться. Вы уже просто достали меня своим занудством.

– Я хотел помириться с вами до того, как вы покинете аэродром, но что-то, должно быть, отвлекло меня, и я совсем упустил это из виду, а когда вспомнил, вас уже не было.

Он склонил голову набок и так усмехнулся, что у Клаудии возникло желание закатить ему еще одну оплеуху. Но она так не сделала. Ей пришлось напомнить себе, что она слишком утомлена. К тому же она сильно подозревала, что он позволит ей сделать это второй раз.

– Ну и? – спросила она.

– Что и?

– Не проехали же вы весь этот путь и не вломились в мою квартиру только для того, чтобы извиниться и помириться? Кстати, откуда у вас мой адрес?

– Тони дал. – Мак осмотрелся вокруг. – Он что, бывал здесь?

Она чуть было не послала его ко всем чертям с его вопросами. Но что-то в его поведении говорило, что у него действительно есть что сказать ей.

– Ну, говорите же, я вся внимание. Он слегка улыбнулся.

– У меня была контрамарка на «Частную жизнь». – Он чуть заметно пожал плечами. – Мой зять обнаружил, что не сможет лично воспользоваться ею.

– Так он передал ее вам?

– Нет, не Тони. Адель. Хотя вряд ли можно сказать, что она ее мне дала. Насколько я помню, она швырнула ею в меня с весьма нелестными замечаниями в мой адрес, и все из-за того, что я позволил Тони крутиться возле столь опасной особы, какой являетесь вы.

А как насчет его собственной жены? Ее что, совсем не волнует его отсутствие?

– Итак, ваши извинения приняты, мистер Макинтайр. Будьте добры, как только закончите выкладывать мозаику из содержимого мусорного ведра, покиньте мой дом. Вы ведь знаете, как обойтись с охранной сигнализацией.

С этими словами Клаудия соскользнула с табурета и неверными шагами направилась к двери.

– Есть еще одно обстоятельство. – Что-то в интонации его голоса заставило ее остановиться. – Утром вы говорили, что у вас отказали тормоза.

– Да, они отказали. Но, помнится, вы не поверили мне. Или я что-то путаю?

– Нет, все верно. Но когда вы уехали, я решил немного передвинуть вашу машину, чтобы осмотреть, насколько повреждена стена ангара. И знаете, выяснилось, что вы говорили правду.

– В таком случае должно последовать еще одно извинение, не так ли? Вы для этого меня вернули?

Ее ядовитую реплику он проигнорировал.

– К тому же я поговорил с Адель, и она твердо уверила меня, что и не думала запихивать фотографию в ваш парашют. Вот я и решил загнать вашу машину на яму и хорошенько осмотреть ее снизу. – Он выдержал долгую паузу, но она молчала. – Мне кажется, вам не мешает знать, что тормоза отказали потому, что они были кем-то повреждены.

Клаудия усмехнулась тихо, почти неслышно.

– Вы шутите. Я хочу сказать, что на этот раз вы шутите?

– Я поговорил с механиком, который пришел проверить то, что я обнаружил. Не сомневайтесь, гараж даст вам полный отчет, который вы сможете, если пожелаете, передать полиции. Это и есть та самая важная причина, по которой я здесь, Клаудия. Парашют – это безумие, согласен, но не думаю, что в этом есть что-то вроде намеренности. А вот испорченные тормоза…

– Намеренность? – Ее сознание отказывалось функционировать, огромная тяжесть вновь навалилась на нее при последних словах Мака. – Вы хотите сказать, что кто-то действительно хочет меня убить?

Он слишком долго молчал, прежде чем заговорить.

– Я не уверен. С ремнем безопасности и защитной пневмоподушкой вы пострадали не так уж сильно. Но все могло оказаться гораздо хуже.

– Да, – медленно проговорила она, – все могло оказаться гораздо хуже. Я могла врезаться в «порше» Барти.

– Клаудия! С вами все в порядке?

Все ли с ней в порядке? Она была в здравом уме, что уже само по себе хорошо. Но она не знала, смеяться ей или плакать. И решила, что не годится ни то, ни другое. Лучше всего пойти и несколько часов поспать.

– Я пойду спать, Мак. Когда будете уходить, постарайтесь не разбудить соседей.

Клаудия проснулась от легкого стука чашки о поверхность ночного столика, но глаз не открыла. Она чувствовала себя совершенно разбитой, все кости ныли, а веки были слишком тяжелы, чтобы открыться.

Потом она ощутила прикосновение к ее плечу горячих пальцев.

– Клаудия?

Голос она узнала сразу. Гавриил. Архангел. Ее собственный персональный архангел принес ей чашку чая. Это хорошо. Она улыбнулась, но, несмотря на скрытый интерес, проявленный ею к ангелам и архангелам, решила, что этого уже вполне достаточно, чтобы попытаться развить мысль дальше.

– Клаудия, пожалуйста, проснитесь. Уже одиннадцать часов, а мне надо еще кое-где побывать.

Она вздрогнула, открыла глаза и сразу же забыла обо всех ангелах. Какой еще там архангел Гавриил. Габриел Макинтайр – собственной персоной! И далеко не ангел.

– Какого черта вы все еще здесь? – возмутилась она, поднимая голову с подушки и собираясь повернуться к нему, но внезапно вспомнила, что, ложась спать, не надела ночную рубашку, а потому, прежде чем посмотреть на него, натянула на себя простыню.

– Я точно знаю, что запирала дверь спальни.

– Точно знаете?

Он находит это смешным, но она так не думает.

– Да, я чертовски хорошо это сделала.

– В таком случае я верю, что вы так и поступили, – тихо ответил он. – Но не стоит расстраиваться из-за подобных пустяков. Я скоро вернусь, мне надо кое-что предпринять для усиления вашей безопасности. – Он задержался в дверях.

– А вы тем временем, кто бы ни стучался и ни звонил в вашу дверь, не открывайте никому.

– Кому никому? – не поняла она. – Вы имеете в виду тех, кого я не знаю?

– Я имею в виду никому вообще. Я вернусь через пару часов.

Мак уже был у двери, когда она вслед ему сообщила:

– Вам не имеет смысла возвращаться, меня здесь не будет.

Он резко развернулся и подошел к ней, хотя на подобный эффект своих слов она не рассчитывала.

– Куда вы собираетесь? И когда?

Клаудия хотела было посоветовать ему заняться своими делами, но ведь он, кажется, считает, что сохранность ее жизни и есть его дело, так к чему лишние препирательства? И потом, это ведь и в самом деле не государственная тайна.

– Я, с вашего позволения, пойду на работу. У меня дневной спектакль, и я должна быть в театре в два часа.